Datasets:

radm

/

tathagata

like 2

Всё, наблюдаемое в мире, лишено усилий и активности, ибо всё сущее в мире подобно сну или чудесно возникшим образам. Этого не понимают философы и невежды. Но те, кто видит сущее именно таким, видит его истинно. Те же, кто воспринимает его иначе, вовлечены в различения и, будучи зависимы от них, привязаны к двойственности. Восприятие мира с позиции различения подобно изучению собственного отражения в зеркале, или собственной тени, или луны, отражённой в воде, или эха, услышанного в долине. Люди, опутанные тенями собственного различения, привязываются к той или иной вещи и, оказываясь не в состоянии избавиться от двойственности, продолжают беспрестанное различение и потому никогда не достигают успокоения. Под успокоением понимается Единость, а Единостью порождается наивысшее Самадхи, обретаемое вступлением в царство Благородной Мудрости, выявляемой лишь в глубочайших недрах сознания.

Поскольку невежды и простаки, не ведающие, что мир является лишь чем-то самим умом воображаемым, цепляются за множественность внешних объектов, за понятия бытие и не-бытие, единость и инаковость, подобие и не-подобие, существование и не-существование, вечность и не-вечность, и полагают себя обладающими некой личной самосущей природой, и порождается всё это различающим умом и стойко запечатлевается несознаваемыми влечениями, оттого предаются они ложному воображению.

Это всё миражам подобно, оазисы в коих воспринимаются словно реальные. Подобным же образом видят миражи животные и, будучи мучимы жаждою в засуху, к ним устремляются. Животные, не ведающие, что оазисы те – порождения их же умов, не осознают, что сих оазисов не существует. Подобно им, ведут себя невежды и простаки. Умы их, объятые пламенем алчности, гнева и глупости, обретают своё наслаждение в мире множества форм. Мысли их одержимы представлениями о рождении, развитии и разрушении. Не разумеющие, что понимается под существованием и не-существованием, и увлечённые с безначальных времён ложными домыслами и различениями, они вовлекаются в ловушку присваивания того и сего и оттого привязываются к разным вещам.

Это подобно граду Гандхарвов, принимаемому неведающими за реальный, хотя по сути он не таков. Град сей является, словно видение, вследствие их привязанности к мысли о граде, в уме хранящейся наподобие семени. О граде том, стало быть, можно сказать, что он и существует и не-существует. Так же, цепляясь за воспоминания о ложных идеях и допущениях, со времён безначальных в памяти скопленных, простаки и невежды цепко привязаны к таким понятиям, как единость и инаковость, бытие и не-бытие, мысли даже не допуская, что, в конечном счёте, всё это лишь воображено умом.

Это подобно сну человека, где он видит страну, обильную, вроде бы, мужчинами, женщинами, слонами, лошадьми, колесницами, пешеходами, селениями, городами, деревнями, быками, коровами, жилищами, лесами, горами, реками и озёрами, и где он, пока не проснулся, будто бы странствует в некоем граде. Затем, ещё не вполне пробудившись, он вспоминает приснившийся град и пережитое там. Как полагаешь, кем надлежит считать такого мечтателя, позволяющего уму своему задерживаться среди образов ложных, привидевшихся ему во сне, – мудрым или глупцом?

Подобно сему невежды и простаки, поддавшись влиянию философских ложных воззрений, не сознают, что воззрения, на них воздействующие, – лишь подобные снам видения, самим умом порождаемые, в результате чего они цепляются за понятия единость и инаковость, бытие и не-бытие. Это сходно с полотном живописным, глядя на кое простаки воображают, будто видят подъёмы и склоны неких гор и долин.

Подобным же образом и ныне есть люди, воспитанные на столь же ложных воззрениях на единость и инаковость, подобие и не-подобие, люди, чей образ мыслей предопределён влечением несознаваемым, основанным на таких заблуждениях, и кто затем объявит всех следующих истинному учению о не-рождении и свободных от противоречий бытийности и не-бытийности – отрицающими бытие, и, поступая так, они увлекут себя и других к гибели. Согласно естественному закону причины и следствия эти последователи пагубных представлений искореняют благие причины, ведущие к незапятнанной чистоте. Таких надлежит избегать тем, кто устремлён к обретению подлинно превосходного.

Это подобно тому, как близорукие, узрев на чьей-либо голове укладку, сформированную сеткой для волос, восклицают друг другу: Она восхитительна! Эй, послушайте, благородные, она поистине восхитительна! А ведь по сути своей сетки, придавшей форму этой укладке не существует: она – ни сущность, ни не-сущность, поскольку и зрима и не зрима. Подобным же образом те, чьи умы склонны к различениям, основанным на ложных воззрениях, лелеемых философами, преданными нереалистичным воззрениям на бытие и не-бытие, входят в противоречие с благой Дхармой и завершат дни свои, себя и других разрушая.

Это подобно огненному колесу, образованному вращающейся головешкой, никаким колесом не являющейся, но предстающий таким для невежд. Но она и не не-колесо, ибо не выглядит таковым для некоторых. Подобно сему те, кто привык доверять различениям и философским воззрениям, сочтут рождённое – не-существующим, разрушаемое же причинностью – существующим.

Это подобно зеркалу, отображающему цвета и образы так, как предопределено его состоянием, но без какого-либо пристрастия. Это подобно звучанию ветра, донёсшего эхо сказанного человеком. Это подобно оазису с текущими водами, привидевшемуся в пустыне. Так же и различающий ум невежды, разгорячённый вымыслами и иллюзиями, колеблем – подобно водам, привидевшимся в пустыне – ветрами рождения, развития и разрушения. Это подобно магу-пишаче, посредством своих заклинаний наполняющему деревянную статую или мёртвое тело биением жизни, хотя он над самим собою не властен. Подобным же образом невежды и простаки, доверяясь философским ложным воззрениям, целиком предаются идеям единости и инаковости, но их доверие зыбко. В силу этого, тебе и иным Бодхисаттвам-Махасаттвам надлежит отринуть все различения, приводящие к понятиям рождение, становление и разрушение, единость и инаковость, подобие и не-подобие, бытие и не-бытие, и тем самым освободиться от уз несознаваемых влечений, обретая способность достигнуть реальности, выявляемой в вас Благородною Мудростью.

Невежды цепляются за имена, признаки и представления. Их умы, следуя по этим руслам, насыщаются разнообразием объектов и впадают в рассуждения о некой самости-душе и том, что связано с нею. Они разделяют все проявления на хорошие и плохие и привязываются к приятному. В силу таких привязанностей усугубляется неведение и накапливается карма, порождаемая алчностью, гневом и глупостью. По мере же накопления кармы они закукливаются в коконы собственных различений, становясь неспособными выйти из круговорота смертей и рождений.

В силу своего неведения они не сознают, что все вещи подобны Майе либо отражению луны в водах, и что не существует никакой самодостаточной сущности, какую можно было бы представить в виде некой самости-души и всего ей присущего, и что все их обстоятельные суждения произрастают из ложного различения того, что существует лишь потому, что воображается самим умом. Невежды не понимают, что вещи не имеют ничего общего ни с оценкой и оценивающим, ни с возникновением, пребыванием в мире и разрушением, а вместо этого они утверждают, что всё порождается творцом, временем, частицами, неким небесным духом. Именно потому, что невежды предаются различению, они продолжают движение в потоке проявлений. Но мудрые – не таковы.

Основное заблуждение ложных учений, разделяемых большинством философов, состоит в следующем: в них не признаётся то, что объектный мир порождается самим умом. Философы не понимают, что и весь ум в целом также порождается самим умом. При этом, будучи зависимы от этих проявлений ума, принимаемых за реальные, философы различают их, цепляясь, подобно простакам, какими они и являются, за двойственность того и этого, бытия и не-бытия, не подозревая, что не существует ничего, кроме одной всеобщей Сущности.

Напротив, моё учение основывается на утверждении, что объектный мир, подобно сну, Основное я проявлением самого ума. Оно учит прекращению неведения, желаний, деяний и причинности, учит прекращению страдания, порождаемого различением тройственного мира.

Некоторые учёные брахманы, допускающие происхождение нечто из ничто, утверждают, что имеется сущность, неотделимая от причинности и пребывающая во времени, и что элементы, составляющие личность и её окружение, обретают зарождение и продолжение в причинности и, просуществовав таким образом, исчезают.

Есть и другие учёные, придерживающиеся разрушительных и отрицающих воззрений в отношении таких понятий, как продолжение, деятельность, прекращение, существование, Нирвана, Путь, карма, обретение Плода и Истина. Почему это так? Оттого что не достигли они внерассудочного постижения Истины как таковой и потому не способны к полному проникновению в суть вещей. Они подобны разбитому на куски кувшину, не способному более служить кувшином, подобны поджаренным семенам, прорасти более не способным. Однако элементы, составляющие личность и её окружение, полагаемые ими подлежащими изменению, в действительности не подвержены непрерывным преобразованиям. Воззрения этих учёных основаны на ложных различениях объектного мира, а не на истинном постижении.

Кроме того, если верно, что нечто происходит из ничто и происхождение ума в целом зависит от сочетаний трёх порождающих следствия причин, то подобное этому допустимо утверждать и о любом невозможном явлении: например, что черепаха способна отращивать волосы, а песок – выделять масло. Это суждение непродуктивно, оно ничего не доказывает. Отсюда следует, что деяния, деятельность и причинность, о коих они говорят, неплодотворны, и то же касается их суждений о бытии и не-бытии. Если они утверждают, что существует сочетание трёх причин, порождающих следствия, они должны выводить это из закона причины и следствия, откуда следует, что нечто происходит из чего-то, а не из ничто.

Пока утверждается наличие мира относительности, тем самым признаётся, что существует вечно возобновляющаяся цепь причин и следствий, не подлежащая отрицанию ни при каких условиях, поэтому мы не можем говорить о движении к концу или о прекращении чего-либо. Пока эти учёные остаются на своих философских позициях, их доказательства должны будут соответствовать логическим схемам и созданным ими текстам, и им вовек не избавиться от несознаваемого влечения к ложному познанию. Более того, простаки, отравленные этими ложными воззрениями, будут объявлять этот неверный образ мысли, распространяемый невеждами, неотличимым от предложенного Всеведающим.

Опровержением этих утверждений подразумевается, что, вследствие невежества, должным образом не изучена ошибка, лежащая в их основе.

Утверждение, связанное с признаками особости, в действительности не существующими, касается как отличительных признаков воспринятых глазом, ухом, носом и тому подобных, так и признаков, свидетельствующих об особости и общности в элементах, составляющих личность и её внешний мир. А затем принимающий эти признаки за реальные и привязывающийся к ним обретает привычку утверждать, что вещи эти являются именно таковыми, а не иными.

Утверждение, связанное с объектами, являющимися не-существующими, происходит из привязанности к этим совокупным признакам особости и общности. Объекты сами по себе не являются ни существующими, ни не-существующими и пребывают всецело свободными от противостояния бытия и не-бытия; и, стало быть, думать о них надлежит лишь так, как думают о никогда не существовавших рогах зайца, лошади или верблюда. Различение объектов присуще невеждам, привыкшим к утверждениям и отрицаниям, поскольку сами они недостаточно проницательны для постижения истины, гласящей, что не существует ничего, кроме воображаемого самим умом.

Утверждение, связанное с причиной, являющейся не-существующей, предполагает беспричинное рождение первого элемента ума как такового, что позднее приводит лишь к Майя-подобному не-существованию. Говоря иначе, существуют философы, утверждающие, что некий изначально нерождённый ум начинает действовать с помощью глаза, формы, света и памяти, каковое его действие некоторое время длится, а затем прекращается. Это пример причины, являющейся не-существующей.

Утверждение философских воззрений, связанных с не-существующими элементами, составляющими личность и окружающий её мир, предполагает существование самости, бытия, души, живого существа и кормильца или духа. Это пример неистинных философских воззрений. Именно такое сочетание различения воображаемых признаков особости – группируя их, наделяя их именами и привязываясь к ним как к объектам в силу несознаваемых влечений, накопленных с безначальных времён, – порождает ошибочные воззрения, основанные лишь на ложном воображении. По этой причине Бодхисаттвам надлежит избегать любых обсуждений, связанных с утверждениями и отрицаниями и основывающихся лишь на словах и рассудочности.

Словесное различение продолжается взаимодействием мозга, грудной клетки, носа, горла, нёба, губ, языка и зубов. Слова ни отличны – ни не-отличны от различения. Они порождаются различением как причиной. Будь слова отличимыми от различения, оно не могло бы служить их причиной. С другой стороны, будь слова не отличимыми, они не могли бы содержать и выражать смысл. Стало быть, слова создаются причинностью, они взаимообусловлены, изменчивы и, подобно вещам, подлежат рождению и разрушению.

Существует четыре вида словесных различений, коих следует избегать, ибо все они в равной степени нереальны. Прежде всего, существуют слова, обозначающие признаки особости, происходящие из различительных форм и знаков как обладающих собственной реальностью, а затем становящиеся связанными с ними. Существуют также слова-воспоминания, происходящие из нереального окружения, возникающего в уме, вспоминающем некий предшествующий опыт. Кроме того, существуют слова, порождаемые привязанностью к ошибочным различиям и умствованиям. И, наконец, существуют слова, прорастающие из унаследованных предубеждений как семена несознаваемых влечений, накопленных с безначальных времён, либо имеющие своим истоком некую давно забытую привязанность к тому или иному ложному образу и ошибочному допущению.

Кроме этого, существуют слова, не имеющие соответствующих им объектов, как в случае с рогами зайца, ребёнком бесплодной женщины и так далее. Подобных вещей нет, однако слова – существуют. Слова – искусственные творения. Существуют земли Будды, где нет никаких слов. В некоторых землях Будды необходимое дают понять спокойным взглядом, в иных – жестами, в прочих – сдвинутыми бровями, движением глаз, смехом, зевком, покашливанием или вздрагиванием. Например, в земле Будды Татхагаты Самантабхадры Бодхисаттвы, превзошедшие благодаря Дхьяне границы слов и идей, достигают осознания всех вещей как не-рождённых, а также обретают опыт высших Самадхи, выходящих за пределы слов. Но даже и в этом мире такие ограниченные существа, как муравьи и пчёлы, прекрасно справляются со своими делами, не прибегая к словам. Нет, достоверность вещей не зависит от достоверности слов.

Помимо этого, есть ещё кое-что, связанное со словами, а именно – слоговое, назывное и фразовое тело слов. Под слоговым телом понимается то, из чего слова и предложения состоят или посредством чего отображаются: некоторые из слогов обоснованы, некоторые являются вспомогательными, а некоторые выбраны произвольно. Под назывным телом понимается объект, в зависимости от коего слова-наименования получают своё значение, или, иначе говоря, назывное тело служит основой слова-наименования. Под фразовым телом понимается окончательное значение, наиболее полно выражаемое словом в составе речения. Название этому фразовому телу подсказано следами, оставленными на дороге слонами, лошадьми, людьми, оленями, коровами, козами и т.д. Но ни слова, ни предложения не способны точно выразить смысл, поскольку слова – лишь сладкие звуки, произвольно выбранные, дабы представлять вещи. Они – не сами вещи, являющиеся, в свою очередь, лишь проявлениями ума. Различение значений основывается на ложном представлении, будто эти сладкие звуки, называемые нами словами, зависят от неких предметов, ими предположительно представляемых и предположительно обладающих независимым существованием, однако всё это является заблуждением. Ученикам надлежит остерегаться искушения словами, речениями и их обманчивыми значениями, ибо невежды и простаки запутываются в них и обессиливают, подобно слону, увязшему в глубоком болоте.

Слова и речения возникают согласно закону причинности и, будучи взаимно обусловленными, они не способны выразить высшую Реальность. Кроме того, высшая Реальность не содержит никаких различий или разделений, подлежащих различению, как и чего-либо доступного определению. Высшая Реальность – это возвышенное состояние блаженства, а не состояние словесного различения, и она не может быть достигнута посредством утверждений либо определений, её описывающих. Татхагаты же владеют лучшим из способов обучения обретению высшей Реальности, а именно – через самовыявление Благородной Мудрости.

Существуют два типа факторов причинности, приводящих к выявлению вещей в их кажущемся существовании: внешние и внутренние. Сочетание таких внешних факторов как ком глины, деревянная пластина для формовки, гончарный круг, нить, вода, работник и его труд приводит к появлению кувшина. Как с кувшином, изготовленным из кома глины, или лоскутом ткани, спрядённым из нитей, или подстилкой, сплетённой из ароматной травы, или ростком, проклюнувшимся из семени, или свежим маслом, полученным из скисшего молока человеком, вспахтавшим его, так же обстоит и со всеми вещами, возникающими одна за другой в беспрерывной последовательности. Что касается внутренних факторов причинности, к ним относятся невежество, желание и намерение, образующие в совокупности представление о причинности. Порождённое факторами этих двух типов представляет собой проявление личности и особых вещей, составляющих её окружение, однако ни то, ни другое не является ни особым, ни отличительным: таким оно лишь представляется невеждам.

Причинность неразличения предполагает, что при отсутствии какого-либо различения никакое сочетание факторов не имеет силы, отчего и не возникает никакого их сочетания, либо, если оно всё же возникает, происходит его растворение.

Причинность зависимости предполагает наличие какие-либо элементов.

Причинность возможности предполагает, что при готовности некой причины породить следствия, должно иметь место подходящее сочетание условий, как внутренних, так и внешних.

Причинность представительности предполагает наличие истока либо закона, наделённого высшею властью, подобно тому, как присутствует и властвует полноправный повелитель.

Причинность объектности предполагает, что, дабы принадлежать к объектному миру, ум в целом должен существовать и пребывать в состоянии непрерывной деятельности.

Причинность проявленности предполагает, что признаки выявляются действием различающей способности ума, как формы выявляются светом факела.

Все причины, как можно заметить, происходят из различения, коему предаются невежды и простаки, и потому не существует никакого последовательного или одновременного возникновения существования. Если настаивают на последовательном возникновении существования, это утверждение может быть отклонено указанием на то, что не существует никакой исходной сущности, содержащей все признаки особости сразу, что делает последовательное появление невозможным. Если настаивают на одновременном возникновении существования, в таком случае не должно существовать никакого различия между причиной и следствием и окажется невозможно обнаружить что-либо, характеризующее причину как причину. Пока ребёнок не родился, слово отец ничего не означает. Логики утверждают, что существует то, что рождается, и то, что рождает, благодаря взаимодействию таких причинных факторов как причина, сущность, последовательность, ускорение и тому подобное, из чего они заключают, что имеет место последовательное появление существования; но это последовательное появление невозможно получить из чего-либо, кроме как из привязанности к представлению о некой самосущей природе.

Когда представления о теле, собственности и местопребывании восприняты, различаются и лелеются в отношении того, что, в конечном счёте, всего лишь вымышлено самим умом, внешний мир воспринимается с точки зрения особости и общности, кои, однако, не истинны и, следовательно, невозможно ни постепенное, ни одновременное возникновение чего-либо. Только тогда, когда ум в целом действует и различает проявления ума, можно сказать, что возникает существование. В силу этого, надлежит избавляться от представлений о последовательности и одновременности применительно к сочетанию причинных действий.

До тех пор, пока люди не постигли истинную природу объектного мира, они подвержены двойственному представлению о вещах. Они полагают реальными множественность и разнообразие внешних объектов, привязываются к ним и поощряются собственными несознаваемыми влечениями. А поскольку эта система умозрения – ум и то, с ним связано, – также различается и мыслится как реальная, это приводит к суждению о душе-самости и всем, к ней относящемся, каким образом и действует ум в целом. Будучи зависимыми от влечений ума к двойственности и привязываясь к ним, люди разделяют представления философов, основанные на ошибочных различениях бытия и не-бытия, существования, и не-существования, благодаря чему развивается то, что мы называем ложным представлением. Однако, различение как таковое не развивается и не прекращается, ведь если в действительности всё воспринимаемое является лишь проявлением ума, как может развиваться различение, касающееся бытия и не-бытия? Именно для невежд, склонных к различению множества разнообразных вещей, порождаемых их собственными умами, сказано мною, что различение происходит из привязанности к множественности, характерной для объектов. Как иначе могут невежды и простаки осознать, что не существует ничего, кроме воображаемого умом, и как иначе могут они постичь истинную природу ума и освободиться от ложных представлений о причине и следствии? Как иначе им составить ясное представление об уровнях Бодхисаттвы, достичь последнего преображения в глубочайших недрах собственного сознания и, наконец, обрести внутреннее самовыявление Благородной Мудрости, превосходящей пять Дхарм, три Самосущих природы и само представление о различаемой Реальности? Потому сказано мною, что различение порождается умом, привязавшимся к множественному разнообразию вещей, нереальных сами по себе, тогда как освобождение обретается предельным постижением значения Реальности такою, какова она есть на самом деле. Ложное представление основывается на внимании, уделяемом проявлениям, при этом вещи различаются по форме, признакам и виду, цветом, теплотой, влажностью, подвижностью или незыблемостью. Ложное представление заключается в стойкой привязанности к этим внешним проявлениям и их названиям. Под привязанностью к объектам понимается привязанность к внутренним и внешним вещам, как если бы они были реальны. Под привязанностью к названиям понимается различение у этих внутренних и внешних вещей неповторимых признаков особости и общности и восприятие их как несомненно связанных с названиями объектов.

Ложное представление научает тому, что поскольку все вещи неотделимы от причин и следствий неосознанных влечений, накопленных с безначальных времён в силу неосознания происхождения внешнего мира из самого ума, то все они постижимы с точки зрения особости и общности. Привязанность к этому ложному представлению приводит к появлению множества внешних проявлений, принимаемых за реальные, но являющихся исключительно мнимыми. Поясню: когда маг посредством трав, кустов, ветвей и корней совершенствует своё мастерство, множественные сотворённые им образы и сущности принимают форму исключительно благодаря магии. Иногда они даже являются как видения, обладающие телами и способные двигаться и действовать подобно людям, разнообразно и причудливо различаются меж собою, но не содержат в себе никакой реальности. Все, кроме детей и простаков, знают, что они не реальны. Точно так же исходящий из относительного ложного представления воспринимает разнообразие внешних проявлений, вновь и вновь опредмечиваемых и поименовываемых различающим умом и запечатлеваемых памятью и несознаваемыми влечениями. Вот всё, что необходимо знать, дабы определиться с сущностной природой ложного представления.

Разновидности ложного представления можно определить следующим образом: касающиеся слов, значений, признаков особости, собственности, самосущей природы, причинности, философских воззрений, суждений, рождения, не-рождения, зависимости, несвободы и освобождения. Различать слова означает привязываться к различным сочетаниям звуков, имеющим знакомые значения. Различение значений происходит, когда представляют, будто слова появляются в зависимости от предметов, ими обозначаемых, каковые предметы определяются как обладающие независимым существованием. Различать признаки особости означает представлять, будто нечто, означаемое словами и касающееся разнообразных признаков особости (подобных по сути своей миражу), действительно существует, и стойко привязываться к этому, различать все вещи согласно таким категориям как теплота, текучесть, подвижность и незыблемость. Различать собственность означает вожделеть богатства, подобного золоту, серебру и всевозможным драгоценным камням.

Различать самосущую природу означает следовать воззрениям философов на некую самосущую природу всех вещей, наличие коей они предполагают и на каковой упорно настаивают как на истинной, утверждая: Это именно то, что оно есть, и иным быть не может. Различать причинность означает выделять понятие причинности применительно к бытию и не-бытию и предполагать существование неких признаков причинности. Различать философские воззрения означает принимать во внимание различные представления, касающиеся бытия и не-бытия, единости и инаковости, двойственности и не-двойственности, существования и не-существования, каковые все суть ошибочны и способствуют привязанности к ограниченным воззрениям. Различать суждения означает изучать суждения, основанные на представлении о самостной сущности и всём, к ней относящемся. Различать рождение означает привязываться к представлению, будто вещи начинают и прекращают своё существование согласно причинной обусловленности. Различать не-рождение означает представлять себе, будто беспричинные сущности, прежде не существовавшие, обретают существование в силу причинной обусловленности. Различать зависимость означает обнаруживать взаимозависимость золота и нитей, из него изготовленных. Различать несвободу и освобождение означает воображать, будто существует нечто связанное в силу чего-то связывающего, как в случае с человеком, затягивающим узел и ослабляющим его.

Таковы разновидности ложных представлений, за кои цепляются все невежды и простаки. Привязанность к представлению о взаимосвязанности является привязанностью к представлению о многообразии вещей, возникающем на основе ложного воображения. Это подобно наблюдению множественностей объектов, зависящих от Майи, но эти множественности, обнаруживающие себя таким образом, распознаются невеждами как нечто отличное от собственно Майи согласно их образу мысли. Истина же такова: Майя и множественности объектов ни отличаются, ни не отличаются друг от друга. Будь они различны, множественности объектов не были бы неотличимы от Майи, а будь они не различны, меж ними не было бы никакого различия. Однако поскольку некая разница существует, они – Майя и разнообразие объектов – ни различимы, ни не-различимы в силу следующего: они – одно.

Заблуждение не содержит в себе ничего, допускающего привязанность. Будь в нём нечто такое, не было бы никакой возможности освобождения от его привязанности к существованию, и тогда цепь происхождения могла быть понята лишь в смысле творения, как это полагают философы. Заблуждение подобно Майе, и как Майя неспособна произвести другую Майю, так и заблуждение само по себе не в состоянии породить другое заблуждение. Таким образом, пагубные мысли и заблуждения порождаются именно различением и привязанностью. Кроме того, Майя сама по себе не способна к различению. Различение возникает лишь благодаря магическим чарам. Заблуждение само по себе не содержит никаких несознаваемых влечений, они порождаются лишь различением и привязанностями. Заблуждение само по себе не содержит никаких ошибок. Ошибки существуют в силу наличия запутанных различений, трепетно лелеемых невеждами по поводу души-самости и собственного ума. Мудрому нет нужды делать что-либо с Майей или заблуждениями.

Майя, однако, не является чем-то нереальным, поскольку она лишь имеет вид реальности. Все вещи обладают природой Майи. Все вещи являются воображаемыми и привязывают к себе людей в силу многообразия признаков особости не потому, что они подобны Майе, а потому что они неотличимы от нереальности и столь же быстро возникают, как и исчезают. Привязываясь к ошибочным мыслям, люди запутывают друг друга и противоречат себе и другим. Поскольку у них нет ясного осознания того, что мир – не более чем ум как таковой, они фантазируют и цепляются за причинность, деятельность, рождение и признаки особости, а их мыслям присущи заблуждения и ложные представления. Учение наставляющее, что все вещи по сути своей являются Майей и сном, предоставляет невеждам и простакам возможность отказаться от суждения о наличии самосущей природы чего-либо.

Ложное воображение учит, что свет и тень, длинное и короткое, чёрное и белое несходны и должны различаться. Но они не являются независимыми друг от друга, представляя собою лишь различные аспекты одного и того же. Они определяются соотношениями, а не реальностью. Условия существования не являются взаимоисключающими; в основе вещей – не два, но одно. Даже Нирвана и сансарический мир жизни и смерти – аспекты одного и того же, ибо нет никакой Нирваны вне Сансары, и нет никакой Сансары вне Нирваны. Все двойственности – ложны.

Все Бодхисаттвы должны упорно приучать себя к выявлению и терпеливому приятию истин пустоты, не-рождённости, отсутствия самосущей природы и не-двойственности всех вещей. Это учение даётся в сутрах всех Будд таким образом, чтобы соответствовать различным наклонностям разных существ, но это не сама Истина. Это учение – просто палец, указующий на Благородную Мудрость. Оно подобно миражу с оазисами, принимаемому оленями за нечто реальное, к чему они и устремляются. Так обстоит дело с поучениями, преподанными в сутрах: они предназначены для наставления и целеуказания различающим умам людей, но они – не сама Истина, коя может быть лишь самовыявлена в глубочайших недрах сознания.

Все Бодхисаттвы должны стремиться к этому внутреннему самовыявлению Благородной Мудрости и не очаровываться словами учений.

Люди этого мира зависят в своём мышлении от одной из двух вещей: от суждения о бытии, благодаря чему находят большое удовольствие в реализме, или от суждения о не-бытии, благодаря чему находят большое удовольствие в нигилизме. В любом случае при этом они представляют себе освобождение, не содержащее никакого освобождения. Зависящие от суждения о бытии воспринимают мир как порождаемый некой реально существующей причинностью, пребывая в уверенности, что этот действительно существующий и развивающийся мир не ведёт своё происхождение от причинности не существующей. Таково реалистическое представление, коего придерживаются некоторые люди. Кроме этого, есть люди, зависящие от представления о не-бытии всех вещей. Эти люди допускают существование алчности, злобы и глупости, и в то же время отрицают существование вещей, порождающих алчность, гнев и глупость. Рассуждать таким образом не разумно, поскольку алчность, гнев и глупость невозможно схватить так же реально, как вещи, ибо не имеют они ни сущности, ни признаков особости. Там, где имеет место состояние подчинённости, существует подчинение и средства подчинения, но там, где достигнуто освобождение – как в случае с Буддами, Бодхисаттвами, мастерами и учениками, отбросившими веру в бытие и не-бытие – не существует ни подчинения, ни ограниченности, ни средств ограничения.

Лучше придерживаться представления о некой самостной сущности, чем исходить из представления о пустоте, выведенного из представления о бытии и не-бытии, ибо уверенные в этом не способны осознать важнейшее положение, гласящее, что внешний мир является лишь проявлением ума. Поскольку они воспринимают вещи преходящими, возникающими и исчезающими благодаря причинности, то разделяющимися, то вновь объединяющимися в некие элементы, образующие личностные совокупности и их внешний мир, то исчезающими, – они обречены беспрерывно страдать от следующих одно за другим изменений и, наконец, погибнуть.

Действительно, что есть пустота! Это слово, подлинная сущность коего – ложное воображение, однако в силу привязанности к ложному воображению мы вынуждены говорить о пустоте и отсутствии самосущей природы.

Пустота не существующей взаимозависимости подразумевает, что при отсутствии вещи в данном месте говорят об отсутствии её пребывания здесь. К примеру, в Мригарамском зале для проповедей lеcturе hall of Mrigarama нет ни слонов, ни быков, ни овец, однако монахи там представлены во множестве. Мы вправе говорить об этом зале как о пустом в смысле отсутствия в нём животных. Тем самым мы не утверждаем пустотность зала в смысле отсутствия неких присущих ему особенностей, или что монахи пусты в смысле отсутствия того, из чего состоят их монашеские капюшоны, равно мы не утверждаем, что где-либо в ином месте нет ни слонов, ни быков, ни овец. В этом случае мы говорим о вещах с точки зрения особости и общности, однако в смысле взаимозависимости некоторые вещи в определённом месте не существуют. Это низшая из форм пустотности, подлежащая прилежному устранению.

Пустота индивидуальных признаков подразумевает, что вещи не имеют никаких различительных признаков особости и общности. В силу взаимоотношений и взаимодействий вещи наружно различаются, но по мере всё более тщательного исследования и осмысления они воспринимаются как несуществующие, и ничего невозможно утверждать относительно их особости и общности. Таким образом, когда отличительные признаки более не воспринимаются, идеи самости, инаковости и двойственности не имеют силы. Отсюда следует, что все вещи являются пустотными в смысле отсутствия самостных признаков.

Пустота самосущей природы подразумевает, что все вещи по их исконной сути являются не-рождёнными; потому говорят, что вещи являются пустотными в смысле отсутствия самосущей природы.

Пустота не-деятельности подразумевает, что совокупность элементов, образующая личность и её внешний мир, является собственно Нирваной и изначально не содержит в себе никакой деятельности. Потому говорят о пустотности не-деятельности.

Пустота деятельности подразумевает, что совокупности, лишённые некой самости и всего, к ней относящегося, продолжают действовать непроизвольно, ибо имеет место соответствующее стечение причин и обстоятельств. Потому говорят о пустотности деятельности.

Пустота всех вещей в том смысле, что они непредсказуемы, подразумевает, что поскольку сама природа ложного воображения невыразима, то и все вещи непредсказуемы, а потому и пустотны в этом смысле.

Пустота в высшем смысле, как пустотность Предельной Реальности, подразумевает, что в достижении внутреннего самовыявления Благородной Мудрости нет ничего от несознаваемых влечений, порождённых ошибочными представлениями. Потому говорят о высшей пустотности Предельной Реальности.

Когда вещи познаются правильным образом, не обнаруживается никаких доступных признаков, способных служить различению особости и общности, потому о них говорят как о не имеющих самосущей природы. Поскольку эти признаки особости и общности воспринимаются как существующие и при этом осознаются как не-существующие, воспринимаются как ускользающие и при этом осознаются как не ускользающие, – они никогда не уничтожаются. Отчего это так? Оттого что признаки особости, способные образовать самосущую природу всех вещей, являются не-существующими. Помимо этого, по своей исконной природе вещи являются и вечными и не-вечными. Вещи не вечны, ибо признаки особости появляются и исчезают, то есть признаки самосущей природы определяются как не-вечные. С другой стороны, поскольку вещи являются не-рождёнными и происходят исключительно из ума, в конечном смысле они являются вечными. Таким образом, вещи вечны в силу их совершенной не-вечности.

Далее, помимо осознания пустотности всех вещей, как в отношении вещества, так и касательно самосущей природы, Бодхисаттвам необходимо ясно сознавать, что все вещи являются не-рождёнными. При этом не утверждается, что вещи не рождаются в кажущемся смысле, но подразумевается, что в конечном смысле они не рождаются из себя. Всё, что можно сказать, это то, что в относительном смысле существует постоянный поток становлений – кратковременных и непрерывных переходов из одного проявленного состояния в другое. Когда осознано, что мир по сути своей является не более чем проявлением ума, тогда рождение воспринимается как не-рождение, а все существующие предметы, в отношении коих различение утверждает, что они имеются и не-имеются, – являются не-существующими и, следовательно, не-рождёнными. Будучи лишены действенности и действия, вещи являются не-рождёнными.

Если вещи не рождаются из бытия и не-бытия, но являются лишь проявлениями собственно ума, не обладающими никакой реальностью и никакой самосущей природой, то они подобны рогам зайца, лошади, осла, верблюда. Однако невежды и простаки, доверяясь собственному ложному и ошибочному воображению, различают вещи, коих не существует. Для невежд отличительные признаки самосущей природы тела-собственности-и-местопребывания представляются непреложными и укоренёнными в природе ума как такового, в силу чего невежды различают их разнообразие и привязывается к ним.

Существует два вида привязанностей: к объектам и к словам, как обладающим самосущей природой. Первое имеет место в силу неведения того, что внешний мир является лишь проявлением самого ума. Второе же порождается привязанностью к словам и именам в силу несознаваемых влечений. В учении о не-рождённости причинная обусловленность оказывается ненужной, ибо при осознании подобия всех вещей Майе и сну невозможно различить признаки особости. К суждению о том, что все вещи являются не-рождёнными и не обладают самосущей природой в силу подобия их Майе, надлежит прибегать, встречаясь с утверждением философов о причинной обусловленности рождения. Они дорожат суждением о том, будто рождение всех вещей вытекает из представления о бытии и не-бытии, и неспособны воспринять вещи такими, каковы они есть на самом деле – как порождённые привязанностями к многообразию, происходящими из различений самого ума.

Верящие в рождение чего-либо, никогда прежде не существовавшего, возникшего и прекратившего своё существование, вынуждены утверждать, что вещи возникают и прекращают своё существование в силу причинной обусловленностью – подобным людям не на что опереться в моём учении. Когда осознано, что нет ничего рождённого и ничего прекратившегося, нет никакой необходимости признавать бытие и не-бытие, и ум обретает успокоение.

Моё учение о не-рождении и не-уничтожимости не сходно ни с учением философов, ни с их положением о рождении и непостоянстве. То, чему философы приписывают не-рождённость и не-уничтожимость, является самосущей природой всех вещей, побуждающей философствующих впадать в двойственность бытия и не-бытия. Моё учение превосходит любое представление о бытии и не-бытии. Оно не имеет ничего общего ни с рождением, пребыванием в мире и разрушением, ни с существованием и не-существованием. Я учу, что многообразие объектов само по себе не обладает никакой реальностью, но лишь воображается умом, и, следовательно, по сути своей является Майей и сном. Я учу не-существованию вещей, поскольку они не содержат никаких признаков некой свойственной им самосущей природы. Истинным является то, что в одном смысле они воспринимаются и различаются чувствами как обособленные объекты, тогда как в другом смысле, в силу отсутствия каких-либо отличительных признаков самосущей природы, они не воспринимаются, но лишь воображаются. С одной стороны, они доступны восприятию, с другой же – недоступны.

Когда достигнуто ясное осознание того, что в мире нет ничего, кроме воображаемого самим умом, различений больше не возникает и мудрые укореняются в своей истинной обители, являющейся царством покоя. Невежды различают и трудятся, стремясь приспособиться к внешним условиям и постоянно беспокоя собственный ум, для них нереальное является воображаемым и различаемым, тогда как реальное – незримым и не учитываемым. Но мудрые – не таковы. Для примера: видимое невеждами подобно магически сотворённому граду Гандхарвов, где явлены дети, улицы, дома, призрачные торговцы и приходящие и уходящие люди. Об этом воображаемом городе с его улицами, домами, людьми, приходящими и уходящими, не думают как о чём-то рождённом или уничтоженном, потому что в этом случае не существует вопроса о существовании или не-существовании. Подобно этому я учу, что нет ни сделанного, ни не-сделанного и не существует ничего, связанного с рождением и разрушением, кроме лелеемых невеждами ошибочно допускаемых суждений, касающихся реальности внешнего мира. Когда объекты не воспринимаются и не оцениваются такими, какими они истинно являются, тогда существуют различение и привязанность к суждениям о бытии и не-бытии и обособленной самосущей природе, и пока эти суждения об особости и самосущей природе сохраняются, философы вынуждены объяснять внешний мир согласно закону причинной обусловленности. При этом встаёт вопрос о первопричине, кою философы упоминают, утверждая, что эта их первопричина, под коей они понимают Ишвару и первичные элементы, является не-рождённой и не-уничтожимой, что недоказуемо и противоречит здравому смыслу.

Невежественные люди и мирские философы дорожат суждениями о неком не-рождении, но это не то не-рождение, коему учу я. Я учу не-рождённости не-рождённой сущности всех вещей, что постигается умами мудрых при самовыявлении ими Благородной Мудрости. Ковш, глина, сосуд, колесо либо семена или элементы – все они являются внешними условиями. Невежество, различение, привязанность, влечение, карма – являются условиями внутренними. Когда вся эта вселенная воспринимается как целостное сцепление и не что иное, кроме целостного сцепления, тогда ум, благодаря терпеливому приятию истины о не-рождённости всех вещей, обретает успокоение.

Пять Дхарм – проявление, имена, различение, правильное знание и Реальность. Под проявлением понимается всё, открывающееся чувствам и различающему уму и воспринимаемое как форма, звук, запах, вкус и осязание. Из этих проявлений формируются представления, такие как глина, вода, кувшин и т. д., на основании каковых говорят: Это – именно такая-то и такая-то вещь и никакая иная, это – имя. Когда сопоставляют проявления и сравнивают имена, как это происходит, когда мы говорим: Это – слон, это – лошадь, телега, пешеход, человек, женщина или Это – ум и то, что относится к нему, то вещи, так поименованные, называют различаемыми. Если эти различения воспринимаются как взаимно обусловленными, как пустотные в смысле отсутствия самостной сущности, как не-рождённые, и тем самым – такими, какими они есть на самом деле, то есть как проявления самого ума, это и есть правильное знание. Благодаря ему мудрые прекращают восприятие проявлений и имён как реальных.

Когда проявления и имена устранены и прекращено всяческое различение, остаётся лишь истинная сущностная природа вещей, а поскольку в отношении неё ничто не может быть определено, её называют Таковостью Реальности. Эта всеобщая, нечленимая, непостижимая Таковость является единственной Реальностью, однако по-разному именуемой: как Истина, как Сущность Ума, как Беспредельное Знание, как Благородная Мудрость и т. п. Эта Дхарма безoбразности сущностной Природы Предельной Реальности проповедана всеми Буддами, и когда всё осознано в полном соответствии с нею, вступают во владение Беспредельным Знанием и следуют собственному пути обретения Беспредельного Знания Татхагат.

Три самосущие природы, восьмеричность ума и двойная бессамостность входят в состав Пяти Дхарм. Самосущие природы вещей, идей и шестеричного ума как такового соответствуют Дхармам проявления, имени и различения. Самосущая природа Всеобщего Ума и Реальности соответствует Дхармам правильного знания и Таковости.

В силу привязанности к тому, что воображаемо самим умом, существует пробуждённая деятельность, стойко запечатлеваемая несознаваемыми влечениями, проявляющимися в уме как таковом, вследствие же деятельности ума в целом в нём возникает представление о самости-душе и всём, к ней относящемся; при этом различения, привязанности и представление о самости-душе возникают одновременно, подобно солнцу и солнечным лучам.

Бессамостность вещей подразумевает, что элементы, составляющие личность и её объектный мир, описываются природой Майи и лишены чего-либо, что можно было бы назвать самодостаточной сущностью, являются вследствие этого не-рождёнными и не содержащими самосущей природы. Как о вещах вообще можно говорить, что они обладают самостью-душой?

Бессамостность личностей подразумевает, что в совокупностях, составляющих личность, не содержится ни какой-либо самостной сущности, ни чего-либо ей принадлежащего. Ум в целом, служащий наиболее отличительным признаком особости, порождается невежеством, различением, желанием и деянием, а его деятельность запечатлевается посредством чувствования, удерживания и привязанности к объектам, словно они реальны. Память об этих различениях, желаниях, привязанностях и деяниях сохраняется во Всеобщем Уме с безначальных времён, постоянно накапливаясь там, где это предопределено проявлением личности и её окружения, вызывая постоянные изменения и – время от времени – разрушение. Проявления подобны реке, семени, светильнику, облаку, ветру. Всеобщий Ум со своей ненасытностью к запасанию всего, подобен неугомонной обезьяне, или – мухе, неразборчивой и вечно снующей в поисках пищи, или – вечно неудовлетворённому огню, или – водоподъёмной машине, неостановимо продолжающей своё движение. Всеобщий Ум, загрязнённый несознаваемыми влечениями, подобен магу, заставляющему появляться и перемещаться призраки вещей и людей. Основательное понимание всего этого необходимо для постижения бессамостности личностей.

Знанием проявлений обладают невежды и простаки, приверженные представлению о бытии и не-бытии и страшащиеся мысли о не-рождённом. Это знание возникает в соответствии с тройным сочетанием и привязанностью ко множественному разнообразию объектов. Ему присущи стремления овладевать и накапливать, оно подвластно рождению и разрушению. Знание проявлений свойственно любителям красивых слов, упивающихся различениями, утверждениями и отрицаниями.

Относительное знание присуще мировоззрению философов. Оно возникает из способности ума исследовать соотношения, проявления коих соотносятся друг с другом и с исследующим их умом. Это знание порождается способностью умов упорядочивать, объединять и осмыслять эти отношения в силу присущей умам способности к рассудочным выводам и ложному воображению, вследствие чего появляется возможность сосредотачиваться на значении и смысле вещей.

Совершенное знание (jnana) свойственно миру Бодхисаттв, постигших, что все вещи – лишь проявления ума, Бодхисаттв, ясно осознавших пустоту, не-рождённость, бессамостность всех вещей и достигших осознания Пяти Дхарм, двойной бессамостности и истинной безoбразности. Совершенным знанием определяется различие в уровнях Бодхисаттв, и оно же служит тропой и вратами, ведущими к возвышенному состоянию самовыявления Благородной Мудрости

Совершенное знание обретается Бодхисаттвами, полностью освободившимися от двойственностей бытия и не-бытия, не-рождённости и не-уничтожимости, ото всех утверждений и отрицаний и достигшими, благодаря самовыявлению, постижения истин бессамостности и безoбразности. Они больше не воспринимают мир как подчиняющийся причинной обусловленности, относясь к причинной обусловленности, управляющей миром, как к чему-то подобному вымышленному граду Гандхарвов. Мир представляется им подобным видению или сну и схож с рождением и смертью ребёнка бесплодной женщины. Для них не существует никакого возникновения и никакого исчезновения.

Мудрых, дорожащих Совершенным знанием, можно разделить на три разряда: учеников, мастеров и Архатов. Обычные ученики отличаются от мастеров тем, что дорожат представлением об особости и общности. Они становятся мастерами, когда, освободившись от заблуждений по поводу особости и общности, продолжают цепляться за представление о душе-самости, из-за чего удаляются от мира и предаются уединению. Архатами становятся, когда осознана ошибочность всех видов различений. Заблуждение, будучи осознано мудрыми, преображается в Истину благодаря последнему преображению, происходящему в глубочайших недрах сознания. Ум, таким образом освобождённый, достигает совершенного самовыявления Благородной Мудрости

Однако, если ты возьмёшься утверждать, что существует такая вещь как Благородная Мудрость, это уже нельзя будет признать справедливым, поскольку нечто, в отношении чего что-то утверждается, наделяется при этом бытием и тем самым оснащается свойством рождённости. Утверждение Все вещи являются не-рождёнными разрушает собственную истинность. То же касается и утверждений Все вещи пусты и Все вещи лишены самосущей природы – оба эти суждения оказываются несостоятельными, будучи поданы в форме утверждений. Но когда указывается, что все вещи подобны видению или сну, это означает, что с одной стороны они воспринимаются, а с другой – не воспринимаются, то есть в состоянии неведения они воспринимаются, тогда как при достижении Совершенного знания – не воспринимаются. Все утверждения и отрицания, будучи умственными построениями, являются не-рождёнными. И даже утверждение, что Всеобщий Ум и Благородная Мудрость являются Предельной Реальностью, представляет собою умственное построение и потому – не-рождено. Не существует никакого Всеобщего Ума, никакой Благородной Мудрости, никакой Предельной Реальности как неких вещей. Проницательность мудрого, странствующего в царстве безoбразности, и его уединённость ничем не замутнены. Стало быть, для мудрого все вещи устранены, и даже состояние безoбразности перестаёт для него существовать.

Все вещи этого мира, кажутся ли они хорошими или плохими, ущербными или безупречными, порождающими следствия или не порождающими их, чувствующими или бесчувственными, могут быть разделены на два разряда: вредоносные истечения и полезные не-истечения. Пять схватывающих элементов, образующих личностные совокупности, а именно: форма, ощущение, восприятие, различение и осознание, воображаемые плохими и хорошими, происходят из несознаваемых влечений ума в целом и являются вредоносными истечениями жизни. Духовные же достижения и радости разных уровней Самадхи, а также плоды различных Самапати, обретаемые мудрыми посредством самовыявления Благородной Мудрости и завершающиеся возвращением и участием в отношениях тройственного мира, называются полезными не-истечениями.

Ум в целом, служащий источником вредных истечений, состоит из пяти органов чувств и сопутствующих им чувствующих умов (Виджнян), объединённых в ум различающий (мановиджняна). Существует нескончаемая последовательность чувственных представлений, возникающих в этом различающем или мыслящем уме, сочетающем и различающем их и принимающем решение об их полезности или вредоносности. Затем возникает отвращение к ним, либо – вожделение их и наконец – привязанность и деяние. Именно так, непрерывно и тесно взаимосвязано, действует вся эта система. Но она не способна постигнуть и осознать того, что всё видимое, различаемое и удерживаемое ею является просто проявлением её собственной активности и не имеет никакого другой основы, и потому ум продолжает своё ошибочное восприятие и различение форм и качеств, не успокаиваясь ни на мгновение.

В нормальном состоянии эти чувственные ощущения вычленяют соответствующие элементы окружающего их внешнего мира, благодаря коим ощущение и восприятие возникают сразу и постепенно проявляются в каждом из органов чувств и каждом чувствующем уме, в порах кожи, и даже в мельчайших частицах, составляющих тело, в силу чего всё поле восприятия уподобляется зеркалу, отражающему объекты и не сознающему, что внешний мир сам по себе является лишь проявлением ума.

Вторым видом деятельности чувствующих умов порождаются следствия, посредством коих эти возникшие ранее ощущения воздействуют на различающий ум, тем самым порождая восприятие, влечение, отвращение, удерживание, деяние и привыкание. Третья разновидность деятельности чувствующих умов связана с ростом, развитием и исчезновением умов в целом, то есть умы в целом подчинены своим же собственным несознаваемым влечениям, накопленным с безначальных времён, к примеру – зрячести глаза, предрасположенного вычленять многочисленные формы и проявления и привязываться к ним. Таким образом, действиями развивающихся умов в силу свойственных им несознаваемых влечений пробуждаются волны объектности во Всеобщем Уме, обусловливающие, в свою очередь, действие и развитие собственно ума. Проявления, восприятие, влечение, удерживание, деяние, привыкание, противодействие постоянно взаимообусловливают друг друга, и потому действующие чувствующие умы, различающий ум и Ум Всеобщий оказываются неразрывно связаны друг с другом. Таким образом, в силу различения того, что по сути своей подобно Майе, и в связи с наличием оторванных от реальности ложного воображения и ошибочного рассуждения порождается действие, а также накапливаются несознаваемые влечения, омрачающие чистый лик Всеобщего Ума, вследствие чего приводятся в действие чувствующие умы и обретает существование физическое тело.

Однако различающий ум не осознаёт, что его различениями и привязанностями обусловливается всё тело, и потому чувствующие умы и ум различающий оказываются предельно взаимосвязанными и взаимообусловленными, создавая мир образов и представлений благодаря деятельности собственного воображения. Как зеркало отражает формы, так органы восприятия отображают проявления, кои различающий ум копит и, не прерывая различения, поименовывает, оказываясь привязанным к ним. Между двумя этими последовательностями действий нет никакого промежутка, и всё же они взаимообусловлены. Органы восприятия схватывают то, к чему обнаруживают склонность, и в их структуре происходят изменения, в силу чего ум продолжает сочетать, различать, уведомлять и действовать, за чем следуют появление несознаваемых влечений, упрочение ума и возрастание продолжительности его существования.

Различающий ум, в силу присущей ему способности различать, давать оценку, выбирать и обдумывать, называют также умом мыслящим или умом рассуждающим. Существуют три разновидности свойственной ему мыслительной деятельности: мышление, связанное с привязанностью к объектам и идеям, мышление, связанное с важнейшими идеями, и мышление, исследующее достоверность этих важнейших идей. Мышление, связанное с привязанностью к объектам и идеям, возникшим благодаря различению, различает ум и порождаемые им мысли, воспринимая полученные при этом суждения как реальные и привязываясь к ним. Таким образом возникает разнообразие ложных суждений в отношении бытия, множественности, особости, ценности и тому подобного, упрочиваются привязанности, запечатлеваемые несознаваемыми влечениями, и продолжается самоусугубление различения.

Эти умственные процессы приводят к возникновению представлений о теплоте, текучести, подвижности и твёрдости в качестве описаний различаемых объектов, тогда как прочная привязанность к этим представлениям приводит к появлению утверждений, обоснований, определений и объяснений, способствующих укоренению относительного знания и упрочению веры в рождение, самосущую природу и самость-душу.

Под мышлением как исследующим действием подразумевается рассудочное исследование неких общих умозаключений на предмет их достоверности, значимости и истинности. Это – способность, ведущая к пониманию, правильному знанию и указующая путь к самовыявлению Благородной Мудрости.

Необходимо прежде сказать о самосущей природе пяти схватывающих совокупностей, составляющих особость, хотя, как я уже показал, они являются пустотными, не-рождёнными и не имеющими самосущей природы. Эти пять схватывающих совокупностей – форма, ощущение, восприятие, различение, осознание. Из этих пяти лишь форма относится к тому, что состоит из так называемых первичных элементов, каковы бы они ни были. Четыре остальные совокупности не имеют формы и не могут рассматриваться по отдельности, поскольку неуловимо переходят друг в друга. Они подобны пространству, кое невозможно исчислить, и лишь благодаря воображению эти четыре совокупности различаются и уподобляются пространству. Поскольку вещи наделены проявлениями бытия, неповторимыми признаками, различимостью, местоположением, действием, можно утверждать, что они порождаются некими производящими следствие причинами, но этого нельзя утверждать в отношении четырёх неосязаемых совокупностей, не имеющих форм и признаков. Эти четыре умственные совокупности, образующие личность, не поддаются исчислению, пребывают вне четырёх утверждений и не могут быть определены как существующие или не существующие, но вместе составляют то, что известно как смертный ум. Ещё более чем вещи они подобны Майе и сну, однако в качестве различающего смертного ума препятствуют самовыявлению Благородной Мудрости. При этом исчисляются и мыслятся как самость-личность они лишь невеждами. Мудрые – не таковы. Это различение пяти совокупностей, образующих личность и служащих основой души-самости, желаний и самостных интересов, должно быть отброшено, а на его месте надлежит воздвигнуться истине безoбразности и уединённости.

Чувствующие умы и их средоточие, ум различающий, принадлежат внешнему миру, являющемуся проявлением себя самого и приверженному восприятию, различению и схватыванию его Майя-подобных проявлений. Всеобщий Ум (Алая-виджняна) превосходит всякую особость и любые границы. Он безупречно чист по самой своей сущностной природе, пребывая неизменным и свободным от ошибок изменчивости, не тревожимым себялюбием, не возмущаемым различениями, влечениями и отвращениями. Всеобщий Ум подобен великому океану, чья поверхность рябит от зыбей и волн, но глубины его пребывают неизменно неколебимыми. По сути своей он лишён особости и всего, к этому относящегося, но, в силу загрязнений, ликом своим уподобляется актёру, исполняя различные роли, среди коих имеют место и взаимодействие неких причинных факторов и возникновение различающего ума. Источник восприятия разделяется, и обосабливаются ум, действия ума, вредоносные истечения ума. Семеричное разделение ума проявляет себя следующим образом: внерассудочное самовыявление, мышление-вожделение-различение, видение, слышание, пробование на вкус, обоняние, ощупывание, а также все порождаемые ими взаимовлияния и ответные действия.

Различающий ум является источником чувствующих умов и их опорой, действуя с ними заодно, как описано выше, и привязываясь к объектному миру, а затем посредством присущих этим умам несознаваемых влечений загрязняет чистый лик Ума Всеобщего. Таким образом, Ум Всеобщий служит хранилищем и чистилищем всех накопившихся последствий мышления и действия с безначальных времён.

Между Умом Всеобщим и частным различающим умом существует ум внерассудочный (манас), связанный с Умом Всеобщим, поскольку он Ум Всеобщий является его истоком и опорой, и взаимодействует с этими двумя т. е. с Умом всеобщим и умом различающим. Он приобщён к всеобщности Всеобщего Ума, наделён его чистотой и подобно ему превосходит любую форму и протяжённость во времени. Именно благодаря внерассудочному уму возникают, проявляются и осознаются полезные не-истечения. Благом является то, что внерассудочное знание не преходяще, поскольку будь просветление, обретаемое благодаря внерассудочному познанию, преходящим, мудрые утрачивали бы свою Благородную мудрость, которую они никогда не утрачивают. Однако внерассудочный ум связан и с более низким умом, разделяя его переживания и отзываясь на его действия.

Внерассудочный ум един с Умом Всеобщим в силу своей причастности к Беспредельному Знанию (Арья-джняна), и един с чувствующими умами в силу своей приобщённости к различающему знанию (Виджняна). Внерассудочный ум не обладает ни собственным телом, ни какими-либо признаками, допускающими его различение. Всеобщий Ум служит ему истоком и опорой, однако развивается он (т. е. внерассудочный ум) наряду с представлением о самости и всём, с самостью связанном, за что он цепляется и на что отзывается. Посредством внерассудочного ума, благодаря способности к внерассудочному познанию, представляющему собою сочетание тождественности и восприятия, возникает и выявляется непостижимая мудрость Всеобщего Ума. Как и Ум Всеобщий, она не способна заблуждаться.

Различающий ум – танцор и фокусник, чья сцена – объектный мир. Внерассудочный ум – мудрый шут, странствующий вместе с фокусником и размышляющий над его пустотностью и скоротечностью. Всеобщий Ум ведает суть и знает, чему следует быть и что быть может. Именно благодаря действиям различающего ума возникают заблуждения, развивается объектный мир и упрочивается бремя самости-души. Стоит лишь избавиться от различающего ума, сразу же прекращается действие и ума в целом, и остаётся лишь единый Всеобщий Ум. Избавлением от различающего ума устраняется источник всех заблуждений.

Каждое мгновение происходит возникновение и полное прекращение действия пяти органов чувств и связанных с ними различений и осмыслений. Они порождаются различением как причиной и – тесно связанными между собой формой, проявлением и объектностью как необходимым условием. Жажда жизни (существования) – мать их, а неведение – отец. Приданием имён и форм умножается алчность, отчего ум продолжает взаимообусловливание, будучи обусловленным сам. Привязываясь к именам и формам и не сознавая, что они не основаны ни на чём, кроме действий самого ума, люди умножают заблуждения, порождают ложные представления об удовольствии и страдании и тем самым закрывают себе путь к освобождению. Низшие умы – чувствующие и различающий – в действительности не испытывают удовольствия и страдания. Они лишь воображают, будто переживают это. Удовольствие и страдание являются ввергающими в заблуждение откликами смертного ума на неволящий его мнимый объектный мир.

Существует два способа прекращения деятельности чувствующих умов: связанный с формой и связанный с продолжением чувственного восприятия. Органы чувств взаимодействуют с формой, сообщаясь с нею и схватывая её, и прекращают действовать, как только прекращается такое взаимодействие. Что касается продолжения, то, как только прекращается всякое взаимодействие с формой, сообщение с нею и её схватывание, не возникает и продолжения видения, слышания и других видов чувственного восприятия. С прекращением действия чувств прекращаются различение, схватывание и привязки различающего ума; а с прекращением этих прекращаются деяния и несознаваемые влечения, и более не происходит накопления кармических загрязнений лика Всеобщего Ума.

Обладай изменчивый смертный ум единой природой с Умом Всеобщим, в этом случае прекращение действия низших умов означало бы прекращение действия Ума Всеобщего, однако они различны, поскольку Всеобщий Ум вовсе не является причиной смертного ума. Невозможно прекращение Всеобщего Ума в его чистой и сущностной основе. Всё, прекращающее своё действие, это не Всеобщий Ум в его сущностной основе, но порождающие следствия загрязнения лика его, вызванные накоплением несознаваемых влечений вследствие действий различающего и рассуждающего смертного ума. Прекращение же действия Божественного Ума, являющего собою обитель Подлинной Реальности и Лоно Истины, невозможно.

Прекращение действия чувствующих разумов означает не прекращение их восприятия, но прекращение их различающей и именующей деятельности, присущей исключительно различающему смертному уму. Прекращение деятельности чувствующих умов означает прекращение различений, освобождение от всевозможных привязанностей и, следовательно, – очищение лика Всеобщего Ума от омрачающих его несознаваемых влечений, накопленных с безначальных времён в силу этих различений, привязанностей, ложных суждений и последующих деяний. Прекращение продолжения деятельности низших умов, а именно – различающего ума, приводит к исчезновению всего мира Майи и желаний. Избавьтесь от различающего смертного ума. С прекращением смертного ума исчезает и весь мир Майи и желаний. Избавление от различающего смертного ума и есть Нирвана.

Однако прекращение деятельности различающего ума не может произойти, пока не произошло последнее преображение в глубочайших недрах сознания. Надлежит отбросить рассудочную привычку всматриваться с помощью различающего ума во внешний объектный мир и укоренить новую привычку – выявления Истины внутренним внерассудочным умом, посредством обретения единства с этой целостной Истиной. И пока не обретено такое внерассудочное самовыявление Благородной Мудрости, продолжается развитие различающего ума. Но когда достигнуто осознание пяти Дхарм, трёх самосущих начал и двойной бессамостности, не остаётся никаких препятствий для последнего преображения. С прекращением удовольствия и страдания, противоречивых суждений и беспокойных устремлений себялюбия, достигается состояние успокоения, в коем исчерпывающе постигаются истины окончательного освобождения и нет места каким-либо вредоносным истечениям ума, препятствующим совершенному самовыявлению Благородной Мудрости.

Беспредельное Знание соответствует внутреннему состоянию самовыявления Благородной Мудрости. Оно обретается внезапно и внерассудочно, поскольку последнее преображение происходит в глубочайших недрах сознания. Оно ни нисходит, ни исходит, будучи подобно луне, увиденной в воде. Беспредельное Знание не подвластно рождению или разрушению. Оно не имеет никакого отношения к сочетанию или соответствию. Оно лишено привязанностей и накопления. Оно превосходит все двойственные представления.

При обсуждении Беспредельного Знания следует учитывать следующие четыре вещи: слова, смыслы, обучение и Благородную Мудрость (Арья-праджня). Слова используются, чтобы выразить смысл, однако они зависят от различений и памяти как порождающих их причин и от использования звуков или букв, благодаря коим становится возможным соответствующая передача смысла. Слова – лишь символы, и они способны или, случается, не способны ясно и полно выразить тот или иной смысл и, кроме того, могут быть поняты совершенно иначе по сравнению с тем, что имел в виду говорящий. Слова ни отличимы, ни не отличимы от вкладываемого в них смысла, и точно так же смысл соотносится со словами.

Будь смысл отличен от слов, его нельзя было бы выразить словами. Но смысл высвечивается словами, как вещи – пламенем светильника. Слова подобны источнику света в руках человека, несущего светильник в поисках того, о чём он сможет сказать: это – моя собственность. Именно так, посредством слов и речей, порождаемых различением, Бодхисаттва способен вникнуть в смысл учения Татхагат, а через смысл – войти в возвышенное состояние самовыявления Благородной Мудрости, коя сама по себе свободна от словесных различений. Однако если человек привязывается к буквальным значениям слов и цепко придерживается заблуждения, что слова и смыслы едины, особенно в отношении таких вещей как Нирвана, которая является не-рождённой и не-умирающей, или применительно к различению Средств, пяти Дхарм, трёх самосущих начал, то он окажется неспособен постигнуть истинный смысл и попадёт в ловушку утверждений и опровержений. Так же, как зримы и различаются во снах и видениях множество объектов, так же ошибочно различаются мысли и утверждения и продолжается умножение заблуждений.

Невежды и глупцы заявляют, что смысл не отличен от слов и каковы слова – таков и смысл. Они полагают, что, поскольку смысл не имеет собственного тела, он не может отличаться от слов, и потому провозглашают тождественность смыслов словам. Они несведущи в природе слов, подчиняющихся закону рождения и смерти, тогда как смысл независим от этого. Слова зависят от знаков и букв, тогда как смысл от них независим. Смысл пребывает вне существования и не-существования, он ни на чём не основывается и является не-рождённым. Татхагаты не учат Дхарме, зависящей от знаков и букв. Любой, обучающий чему-то, зависящему от знаков и слов, – просто болтун, поскольку Истина – вне знаков, слов и писаний.