DmitryYarov/aristotle-russian · Datasets at Hugging Face

text stringlengths 0 76
Линия же непрерывна, ибо можно указать общую границу, где соприкасаются
ее части, - точку, а у поверхности - линию: ведь части плоскости
соприкасаются на некоторой общей границе. Таким же образом и у тела можно
указать общую границу - линию или поверхность, где соприкасаются части тела.
{7} Также и время и место принадлежат к таким количествам: настоящее время
соприкасается с прошедшим временем и с будущим. В свою очередь и место
принадлежит к непрерывным количествам: ведь части тела, которые
соприкасаются на некоторой общей границе, занимают определенное место; стало
быть, и части места, которые занимает каждая из частей тела, соприкасаются
на той же границе, где соприкасаются и части тела. Поэтому и место, можно
сказать, непрерывное количество: ведь его части соприкасаются па одной общей
границе.
Далее, одни количества состоят из частой, имеющих определенное
положение по отношению друг к другу, а другие - из частей, не имеющих такого
положения; так, части линии имеют определенное положение по отношению друг к
другу: ведь каждая из них расположена где-то и можно было бы различить и
указать, где каждая находится на плоскости и с какой частью из остальных она
соприкасается. Точно так же имеют определенное положение и части плоскости:
можно точно так же указать, где находится каждая из этих частей и какие
части соприкасаются друг с другом. И равным образом - части тела и части
места. У числа же нельзя было бы показать, каким образом его части имеют
определенное положение по отношению друг к другу или где они находятся, а
также какие части соприкасаются друг с другом. Нельзя это показать и у
частей времени: ведь ни одна часть времени не неподвижна; а как может то,
что не неподвижно, иметь определенное положение? Скорее можно было бы
сказать, что время имеет некоторый порядок в том смысле, что одна часть
времени существует раньше, а другая - позже. Точно так же обстоит дело и с
числом - в том смысле, что один указывают при счете раньше, чем два, а два -
раньше, чем три; и именно в этом смысле у числа имеется, пожалуй, некоторый
порядок, а положение [для него] вовсе нельзя указать. И точно так же
произнесенное слово: ни одна часть его не неподвижна, а каждая уже сказана,
и се уже нельзя ухватить; поэтому у частей слова нет положения, раз ни одна
из них не неподвижна. Итак, одни количества состоят из частей, имеющих
определенное положение, другие - из частей, не имеющих положения.
Количеством в собственном смысле называется только то, что указано
выше; все остальное называется так привходящим образом; в самом деле, имея в
виду те, которые были указаны, мы называем количествами и остальное; так,
белое называется большим, потому что поверхность большая, и действие -
продолжительным, потому что оно совершается долгое время, и точно так же
движение - значительным: каждое из них называется количеством не само по
себе. Так, если кто-то указывает, сколь продолжительно действие, он
определит его временем, указывая, что это действие длится год или что-то в
этом роде; равным образом, указывая, что белое есть некоторое количество, он
определит его через поверхность: как велика поверхность, такое же по
величине, скажешь ты, и белое. Так что только указанное ранее называется
количеством в собственном смысле и само по себе; из всего же остального
ничто не называется так само по себе, а если и называется, то привходящим
образом.
Далее, количеству ничто не противоположно. Когда речь идет об
определенных количествах, то ясно, что нет ничего противоположного им,
например длине в два или в три локтя, или той или иной поверхности, или
чему-то подобному: ведь им ничто не противоположно, разве только если
сказать, что "многое" противоположно "малочисленному" или "большое" -
"малому". Однако все это не количество, а скорее соотнесенное. В самом деле,
ни одна вещь не называется большой или малой сама по себе, а лишь поскольку
ее соотносят с другим, как, например, [какую-то] гору называют малой, а
просяное зерно - большим, поскольку последнее больше других зерен, а первая
меньше других гор.
Таким образом, имеет место соотнесение с другим: ведь если бы вещь
называлась большой или малой сама по себе, то гора никогда не называлась бы
малой, а просяное зерно - большим. Точно так же мы говорим, что в селении
много людей, а {8} в Афинах мало, хотя здесь их во много раз больше, чем
там, и что в доме много людей, а на представлении мало, хотя их здесь
гораздо больше. Далее, длина в два или в три локтя и все тому подобное
означает количество, между тем "большое" или "малое" означает не количество,
а скорее соотнесенное. В самом деле, большое и малое рассматриваются в
отношении к другому; поэтому очевидно, что то и другое принадлежит к
соотнесенному.
Далее, признает ли их кто-нибудь количеством или не признает, во всяком
случае нет ничего противоположного им; в самом деле, как можно назвать
что-то противоположным тому, что может быть взято не само по себе, а [лишь]
в соотнесении с другим? Далее, если "большое" и "малое" будут
противоположностями, то окажется, что одно и то же допускает в одно и то же
время противоположности и что вещи противоположны сами себе: ведь иногда
бывает, что одно и то же в одно и то же время и велико и мало, ибо по
сравнению с одним оно мало, а по сравнению с другим оно же велико, поэтому
одно и то же бывает в одно и то же время и большим и малым, так что оно
допускает в одно и то же время противоположности. Но, надо полагать, ничто
не допускает в одно и то же время противоположностей, "а как мы это видим в
отношении сущности: она, надо полагать, способна принимать
противоположности, но во всяком случае ничто не бывает в одно и то же время
больным и здоровым, как не бывает вместо белым и черным; и среди всего
остального нет ничего, что допускало бы в одно и то же время
противоположности. Иначе получается, что вещи противоположны сами себе. В
самом деле, если большое противоположно малому, а одно и то же в одно и то
же время велико и мало, то оно, можно сказать, противоположно само себе. Но
быть противоположным самому себе - это нечто несообразное. Значит, "большое"
не противоположно "малому" и "многое" - "малочисленному". Так что если даже
причислять их не к соотнесенному, а к количеству, то все нее они не будут
иметь ничего противоположного.
Противоположность по количеству, надо полагать, имеется главным образом
у места. В самом деле, "верх" считают противоположным "низу", называя место
у средины "низом", так как расстояние от средины Вселенной до со пределов
самое большое. По видимому, и определение остальных противоположностей
заимствуется от этих: как противоположные друг другу определяют те вощи из
одного и того же рода, которые больше всего отдалены друг от друга.
[Определенное] количество, надо полагать, не допускает большую и
меньшую степень, например длина в два локтя: в самом деле, одно имеет длину
в два локтя не в большей степени, чем другое. Равным образом и число; одна
тройка, например, ничуть не в большей мере тройка, чем другая, и одна

Линия же непрерывна, ибо можно указать общую границу, где соприкасаются

ее части, - точку, а у поверхности - линию: ведь части плоскости

соприкасаются на некоторой общей границе. Таким же образом и у тела можно

указать общую границу - линию или поверхность, где соприкасаются части тела.

{7} Также и время и место принадлежат к таким количествам: настоящее время

соприкасается с прошедшим временем и с будущим. В свою очередь и место

принадлежит к непрерывным количествам: ведь части тела, которые

соприкасаются на некоторой общей границе, занимают определенное место; стало

быть, и части места, которые занимает каждая из частей тела, соприкасаются

на той же границе, где соприкасаются и части тела. Поэтому и место, можно

сказать, непрерывное количество: ведь его части соприкасаются па одной общей

границе.

Далее, одни количества состоят из частой, имеющих определенное

положение по отношению друг к другу, а другие - из частей, не имеющих такого

положения; так, части линии имеют определенное положение по отношению друг к

другу: ведь каждая из них расположена где-то и можно было бы различить и

указать, где каждая находится на плоскости и с какой частью из остальных она

соприкасается. Точно так же имеют определенное положение и части плоскости:

можно точно так же указать, где находится каждая из этих частей и какие

части соприкасаются друг с другом. И равным образом - части тела и части

места. У числа же нельзя было бы показать, каким образом его части имеют

определенное положение по отношению друг к другу или где они находятся, а

также какие части соприкасаются друг с другом. Нельзя это показать и у

частей времени: ведь ни одна часть времени не неподвижна; а как может то,

что не неподвижно, иметь определенное положение? Скорее можно было бы

сказать, что время имеет некоторый порядок в том смысле, что одна часть

времени существует раньше, а другая - позже. Точно так же обстоит дело и с

числом - в том смысле, что один указывают при счете раньше, чем два, а два -

раньше, чем три; и именно в этом смысле у числа имеется, пожалуй, некоторый

порядок, а положение [для него] вовсе нельзя указать. И точно так же

произнесенное слово: ни одна часть его не неподвижна, а каждая уже сказана,

и се уже нельзя ухватить; поэтому у частей слова нет положения, раз ни одна

из них не неподвижна. Итак, одни количества состоят из частей, имеющих

определенное положение, другие - из частей, не имеющих положения.

Количеством в собственном смысле называется только то, что указано

выше; все остальное называется так привходящим образом; в самом деле, имея в

виду те, которые были указаны, мы называем количествами и остальное; так,

белое называется большим, потому что поверхность большая, и действие -

продолжительным, потому что оно совершается долгое время, и точно так же

движение - значительным: каждое из них называется количеством не само по

себе. Так, если кто-то указывает, сколь продолжительно действие, он

определит его временем, указывая, что это действие длится год или что-то в

этом роде; равным образом, указывая, что белое есть некоторое количество, он

определит его через поверхность: как велика поверхность, такое же по

величине, скажешь ты, и белое. Так что только указанное ранее называется

количеством в собственном смысле и само по себе; из всего же остального

ничто не называется так само по себе, а если и называется, то привходящим

образом.

Далее, количеству ничто не противоположно. Когда речь идет об

определенных количествах, то ясно, что нет ничего противоположного им,

например длине в два или в три локтя, или той или иной поверхности, или

чему-то подобному: ведь им ничто не противоположно, разве только если

сказать, что "многое" противоположно "малочисленному" или "большое" -

"малому". Однако все это не количество, а скорее соотнесенное. В самом деле,

ни одна вещь не называется большой или малой сама по себе, а лишь поскольку

ее соотносят с другим, как, например, [какую-то] гору называют малой, а

просяное зерно - большим, поскольку последнее больше других зерен, а первая

меньше других гор.

Таким образом, имеет место соотнесение с другим: ведь если бы вещь

называлась большой или малой сама по себе, то гора никогда не называлась бы

малой, а просяное зерно - большим. Точно так же мы говорим, что в селении

много людей, а {8} в Афинах мало, хотя здесь их во много раз больше, чем

там, и что в доме много людей, а на представлении мало, хотя их здесь

гораздо больше. Далее, длина в два или в три локтя и все тому подобное

означает количество, между тем "большое" или "малое" означает не количество,

а скорее соотнесенное. В самом деле, большое и малое рассматриваются в

отношении к другому; поэтому очевидно, что то и другое принадлежит к

соотнесенному.

Далее, признает ли их кто-нибудь количеством или не признает, во всяком

случае нет ничего противоположного им; в самом деле, как можно назвать

что-то противоположным тому, что может быть взято не само по себе, а [лишь]

в соотнесении с другим? Далее, если "большое" и "малое" будут

противоположностями, то окажется, что одно и то же допускает в одно и то же

время противоположности и что вещи противоположны сами себе: ведь иногда

бывает, что одно и то же в одно и то же время и велико и мало, ибо по

сравнению с одним оно мало, а по сравнению с другим оно же велико, поэтому

одно и то же бывает в одно и то же время и большим и малым, так что оно

допускает в одно и то же время противоположности. Но, надо полагать, ничто

не допускает в одно и то же время противоположностей, "а как мы это видим в

отношении сущности: она, надо полагать, способна принимать

противоположности, но во всяком случае ничто не бывает в одно и то же время

больным и здоровым, как не бывает вместо белым и черным; и среди всего

остального нет ничего, что допускало бы в одно и то же время

противоположности. Иначе получается, что вещи противоположны сами себе. В

самом деле, если большое противоположно малому, а одно и то же в одно и то

же время велико и мало, то оно, можно сказать, противоположно само себе. Но

быть противоположным самому себе - это нечто несообразное. Значит, "большое"

не противоположно "малому" и "многое" - "малочисленному". Так что если даже

причислять их не к соотнесенному, а к количеству, то все нее они не будут

иметь ничего противоположного.

Противоположность по количеству, надо полагать, имеется главным образом

у места. В самом деле, "верх" считают противоположным "низу", называя место

у средины "низом", так как расстояние от средины Вселенной до со пределов

самое большое. По видимому, и определение остальных противоположностей

заимствуется от этих: как противоположные друг другу определяют те вощи из

одного и того же рода, которые больше всего отдалены друг от друга.

[Определенное] количество, надо полагать, не допускает большую и

меньшую степень, например длина в два локтя: в самом деле, одно имеет длину

в два локтя не в большей степени, чем другое. Равным образом и число; одна

тройка, например, ничуть не в большей мере тройка, чем другая, и одна